Форум » Рассказы, байки, истории... » Суворовское укрепление » Ответить

Суворовское укрепление

yugmd: Субботнее утро обещало пасмурный день, день когда намечено было провести испытания усовершенствованного мной (специально для Васюринского "Поиска") металлоискателя иностранного пр-ва с названием MD5006. Испытания решили провести на суворовском укреплении в лесу, где ожидалось малая замусоренность и какие-то находки. Ну и конечно хотелось провести исследования с помощью более профессиональных металлоискателей, таких как РУНО-Агент, и РУНО 5ИМ (с глубинной РАМКОЙ "ГРАД 90"). Честно говоря, я ожидал увидеть ничем не приметную площадь, с непроходимыми зарослями. Но перед моим взором, открылась картина по серьёзнее... Место где находилось укрепление, опоясано рвом глубина которого, в некоторых местах, достигает человеческого роста, со стороны р. Кубань - две насыпи, вероятнее всего для пушек, направленных в сторону гор, за рвом обрыв глубиной метров 50. Тыльная сторона была сильно замусорена теми кто конечно не уважает это историческое место, там встречались обручи от бочек, проволока, жесть и разный металлический мусор. Ближе к центру укрепления, была найдена гильза - выпуска 1917года, и кованные изделия. Со стороны обрыва было по чище, и находок поменьше. Основные впечатления - сама энергетика этого места, ощущения... При поиске мелькали воображаемые, представляемые мной картинки исторических событий тех времён, о которых я ранее читал тут Многие даже не догадываются что Кубанская земля перенасыщена такими интересными местами, некоторые думают, что до нас тут был просто пустырь В нашем Крае, множество таких мест, следующее из которых (в районе г Армавира), я собираюсь посетить в ближайшее время. Вот фото:

Ответов - 7

Богумир: Интересное место!

kendimen: Географическое положение этого края представляет все выгоды нашей кордонной линии, протянутой по Западной стороне За кубанских земель. Лаба, с широкою, ровною и гладкою, как поверхность воды, долиною, с высоким правым командующим нагорным берегом, открывающим противолежащий с его окрестностями, составляет естественную преграду. Возведением же крепостей Зассовского, Махошевского и Темиргоевского по правому 'берегу дали прочное существование Лабинской линии, а углублением в Закубанские земли произведено большое влияние на умы непокорных горцев. Зассовское укрепление с небольшим своим редутом построено на одной из главнейших доселе хикунических дорог, на высотах правого нагорного берега Лабы, в виде прямоугольника, имеющего до 90 сажень в длину и 45 по перечнику. Посреди длинных его фасов построены люнеты с короткими флангами, для обстреливания рва; и вооружено 7-ю крепостными орудиями, в нем находятся две площади, казармы, дом воинского начальника, временный артиллерийский парк, цейхгаузы, конюшни и пороховой погреб. Все это построено из турлука. Зассовекое укрепление хотя в военном отношении не имеет никакого значения, но частые и почти безнаказанные прорывы горских племен, особенно баговцев и абадзехов, в наши границы, по невыгодному местоположению, не могли быть прекращены. Генерал Засс, видя невозможность истребить навсегда обыкновенными способами набеги хищников, построил здесь укрепление, которое сверх своего значения в политическом отношении имеет большое влияние на колебавшихся бесленеевцев, будучи вблизи аулов: страхом оружия и миролюбивыми средствами разобщая их с непокорными горцами, удерживает в должном повиновении. И действительно, здесь должно обращать внимание не только на главнейшие места в военном отношении, но и на все пункты, которые наиболее представляют средств к прорыву хищника. Махошевское укрепление находится в здоровой стороне, богатой растительною силою, на одной из главных предгорных Дорог Закубанского края, оно построено на самом берегу, возвышающемся над Лабою не более 3-х сажен, в виде неправильного пятиугольника, сторона его, обращенная к полю, имеет два полу бастиона, сомкнутые куртиною, в коей находится главный въезд в укрепление, а с прочих сторон окружено редантною ли-яиею; в нем, кроме двух ворот, со стороны Лабы находятся еще Две сортии; оно вооружено 4 крепостными и 5 полевыми орудиями средней пропорции, имеет обширный плац, прекрасные на 400 человек казармы, офицерские флигеля, цейхгаузы, конюшни и хорошо устроенный пороховой погреб и служит местопребыванием начальника Лабинской линии. Махошевское укрепление, находясь в предгорной плоскости, соединяясь почти со всеми Закубанскими станицами удоборазъезжими дорогами, представляет множество выгод в военном отношении и есть одно из важнейших пунктов Лабинской линий. Горцы это укрепление по сильной профили и выгодному местоположению называют Джигиткала. Темиргоевское укрепление построено в равнине, при устье Чамлытаа, на правом берегу Лабы, в виде четырехугольного редута, с двумя турбастионами, в нем находятся две казармы, дом воинского начальника, конюшни и пороховой погреб, построенные из землебитного кирпича. Казалось бы, Темиргоевское укрепление слишком удалено от Махошевского, и не было бы надобности в прошлом году его там строить так, это правда, но обстоятельства указали совсем иначе. Генерал Засс, видя положение темиргоевцев, в каком они находились со стороны абадзехов, угрожавших им совершенным разорением, если они не перейдут на их сторону, построил там укрепление для их безопасности. Новодонское укрепление, построенное на дороге, идущей из Пробного Окопа в Заюсовокое укрепление, на левом нагорном берегу Чамлыка, против бывшего Жировского укрепления, в виде квадрата, с четырьмя турбастионами, в нем, как и в предыдущих, находятся нужные для гарнизона помещения, флигеля, сараи и все необходимые крепостные постройки. Хотя конструкция этого укрепления не имеет фортификационной правильности, уподобляясь более древним замкам, однако по сильной своей профили, вооруженной полисадами, может выдержать сильное нападение горцев. Ново-Георгиевское укрепление построено на левом берегу Урупа, в 28 верстах от Прочного окопа, в виде квадрата, с 2-мя турбастионами и: двумя полубастионами, соединяющимися туннельного линиею. В нем находятся все нужные постройки для жительства гарнизона и пороховой погреб. Окрестности его по Урупу представляют множество выгод для поселений и более безопасны чем в других местах. Сверх сих укреплений находятся еще 4 поста: Урупской, Синюхин, Чамлыкской и Коксу, кои, за исключением последнего, построены на выгодных местах для поселений. Хотя низменные окрестности Синюхина поста, как выше было сказано, не так здоровы и не представляют тех выгод, каковыми пользуются Уругаский и Чамльжский посты, но с возрастающим народонаселением, чрез расчистку болотных скопищ стоячей воды уничтожатся вредные испарения, а через устройство плотины образуется прекрасное озеро. Государственный архив Краснодарского края, ф. 347, д. 3, л. 1Г 6, 6 об., 9 Ы., 10, 11, 12, 13, 14, 21 об., 34 об.

kendimen: Осмотр бывшего левого крыла суворовской Кубанской сторожевой линии (она начиналась от Благовещенской крепости и тянулась вдоль Кубани к Ставрополю) лучше всего начать с восточной окраины хутора Трудобеликовского Красноармейского района. Отсюда надо идти вверх по Протоке: или по береговому валу, ограждавшему прежние опустошительные разливы, прекратившиеся с постройкой Краснодарского водохранилища, или профилированной дорогой, бывшей кордонной, проложенной еще суворовскими солдатами. Этой дорогой проезжал и А. В. Суворов, направляясь вверх по Кубани в очередную рекогносцировку, после которой писал 3 февраля из Старого Копыла: "Достиг я осмотром моим до урочища Мураттопы, назначаю к оному иные укрепления". С лета 1794 года черноморцы начали расчистку бывшей суворовской дороги, проложенной солдатами Кубанского корпуса весной 1778 года. Восстановив мосты и подсыпав гати, казаки назвати дорогу "Почтовая", а позже — "Старая почтовая дорога". По этой дороге и пойдет наш дальнейший путь. Береговые валы — они теперь будут сопровождать нас на многие десятки километров — насыпаны еще в конце прошлого века методом народной стройки. Начата эта грандиозная работа с лета 1888 года и продолжалась более десяти лет, отрывая большое количество сил из прикубанских хуторов и станиц. Дело было нужным, от ежегодных разливов страдали и бедняки и богачи, когда кубанской водой заливались огромные площади земли. Через два часа мы выйдем к хутору Тиховскому, названному в память казачьего полковника Льва Тиховского, погибшего невдалеке от этого места. На западной окраине хутора, в урочище Раздеры, где Кубань разделяется на главное русло, бывшую Кара-Кубань (Черную Кубань), и Кумли-Кубань (Песчаную Кубань), нынешнюю Протоку, Суворовым возведен фельдшанец Кара-Кубанский, позже переименованный в фельдшанец Левый. Это укрепление — последнее в цепи III дирекции Кубанской линии, построенной Суворовым. В 1793 году черноморцы на его месте построили Кара-Кубанский кордон, позже переименованный в Славянский, вооруженный трофейной турецкой пушкой, взятой казаками на острове Березань в 1788 году. Первым смотрителем (комендантом) кордона был назначен полковой есаул Яким Кравец. Укрепление явилось последним в цепи кордонов I части Черноморской кордонной линии, которую строил по приказу войскового атамана 3. А. Чепеги войсковой полковник армии секунд-майор Кузьма Белый. Позже, с увеличением числа кордонов. Славянский кордон стал начальным в III части линии. Еше в конце Кавказской войны у кордона стали селиться казаки, образовав слободку, которая после разоружения кордона стала называться хутором. Ныне это довольно крупный населенный пункт края. Прежде чем покинуть Раздеры, осмотрите у берега Кубани обелиск в память речников Кубанского пароходства, погибших на фронтах Великой Отечественной войны, а на хуторском кладбище — братскую могилу советских летчиков, погибших в районе хутора в 1943 году. Отсюда движемся на восток вверх по Кубани. Час пути, и мы незаметно войдем в хутор Суров, название которого связано с ратными делами наших прадедов. 27 декабря 1832 года большая шайка абреков, воспользовавшись тем, что Кубань покрылась льдом, пыталась разграбить селение Ивановское, но дорогу им закрыло маленькое плетневое укрепление — пикет, стоящий от Славянского кордона в 5 верстах. Гарнизон пикета насчитывал всего 14 казаков 5-го конного полка под командой урядника Суры. Казаки мужественно приняли бой и не допустили прорыва абреков к Ивановскому селению. За этот подвиг Сур был произведен в хорунжие, а все казаки — в урядники, они стали георгиевскими кавалерами. Пикет же получил название "Суров", позже перестроенный в одноименную батарейку. В конце Кавказской войны у батарейки была построена паромная переправа, у левого берега Кубани ее прикрывал тет-де-пон, предмостное укрепление типа редута. Отсюда начиналась построенная в конце Кавказской войны через реки и болота Закубанья Адагумская (Ново-Геленджикская) линия, которая через Крымское укрепление (ныне г. Крымск) и станицу Неберджаевскую выходила к Новороссийску и по хребту Маркотх — к Геленджику. Сохранились документы и о том, что на Суровской переправе в августе 1918 года переправлялись красноармейцы и беженцы, которые позже влились в Таманскую Красную армию. Здесь же в мае 1920 года переправлялась 11-я стрелковая дивизия им. В. Киквидзе, преследуя отступающие к Черноморью белые полки. Если выйти на южную окраину хутора, к берегу Кубани, то вы увидите остров, образованный двумя рукавами реки, который на суворовских картах обозначался как "остров, где живут черкесы". Далее наш путь пойдет через хутор Первомайский и поселок Молдаванский, основанный в 1914 году переселенцами из Молдавии. В конце XVIII века в этом районе вытекал из Кубани ерик и, пропетляв верст 25, вливался в районе нынешней станицы Красноармейской в Полтавский ерик. У правого берега ерика, на легкой возвышенности, стояло старинное селение Заны. Здесь жили черкесы племени Жанэ, союзники России, которые в 1776 году добровольно вступили в войско Шагин-Гирея и участвовали во взятии Нового Темрюка и Тамани. Позже, племя, от занесенной из турецких владений чумы, почти вымерло, а ерик пересох. Суворов дважды бывал в этом селении, заезжая знакомиться с местным князем и поддерживать дружеские отношения. Полчаса пути среди рисовых чеков, и мы выйдем к старинному перекрестку полевых дорог, у которого до 1974 года стоял хутор Краснолесский — 1-й переселенный в хутор Колос. Сейчас только камни от фундаментов домов да заброшенное кладбище, заросшее деревьями, свидетельствуют о некогда царившей здесь жизни. Хутор не случайно поселен именно на этом месте. Здесь пересекалась кордонная дорога, по которой мы пришли, и коммуникационная, соединяющая Большой Таманский тракт со Старо-Геленджикской линией. Это место прочно вошло в историю не только Кубани, но и России, оно связано с пребыванием здесь многих знаменитых людей и событиями, происшедшими на этих берегах за прошлые века. К сожалению, спустя несколько десятилетий после Кавказской войны, оно было забыто, и довольно крепко. Историки уже в конце XIX века спорили о его местонахождении. В один из дней начала февраля 1778 года, когда сильные морозы сковали землю, сюда прибыл с конвоем А. В. Суворов, чтобы выбрать место для строительства фельдшанца Римского, ставшего первым укреплением IV дирекции сторожевой линии. Фельдшанец прикрывал рубщиков леса, направляемых от корпусных полков, и здешний брод, известный тем, что от него в сторону гор тянулась возвышенная гряда, не заливаемая даже в самые сильные половодья Кубани. Второй раз А. В. Суворов побывал в этих местах, а точнее, на северной опушке Красного леса, "красивого", как впоследствии его назвали черноморцы, спустя четыре года. Это посещение было связано с подготовкой экспедиционного корпуса в сентябре 1783 года для Закубанского похода. После провала переселения ногайцев из-за происков агентуры турок и двуличья бывшего хана Крыма на Кубани вновь сложилась напряженная обстановка. Англия подталкивала османов на конфликты, а те рассчитывали на ногайскую конницу, имевшую вековой опыт степной войны. Поэтому, 3 сентября 1783 года князь Потемкин-Таврический приказал Суворову нанести удар по мятежным ногайцам, собиравшим свои силы за Кубанью, в низовьях реки Лабы. Не северной опушке леса, где протекал ерик Ангалы, позже названный черноморцами "Полтавский", Суворов начал тайно собирать малыми частями свой корпус, а чтобы ввести османов в заблуждение, пустил через купцов слух — "Суворов уехал в Полтаву". С наступлением темноты 25 сентября Суворов покинул лес и пошел вверх по Кубани. К рассвету корпус укрылся в лесах и весь день отдыхал. Сигналы на трубе и барабане были запрещены. Сигнал к выступлению подавал сам Суворов криком петуха, и этот шуточный прием любимого полководца вызывал у солдат, в своем большинстве вчерашних крестьян, прилив бодрости перед ночным маршем, который всегда, сколько существует армия, был трудным. Суворов с большой неохотой начинал этот поход, так как мятежники были слабым противником османов, и победа над ними для Суворова как боевого генерала была последним делом. Сохранились письма Суворова к генералу Иловайскому, войсковому атаману Войска Донского, из которых мы знаем настроение Александра Васильевича и его планы на поход. Главная задача состояла в том, чтобы не спугнуть мятежников и не дать им рассеяться по лесам. Однако я несколько забежал вперед, и возвращаюсь к месту, где был Римский фельдшанец. В 1788 году, когда Суворов находился под Очаковом, командиру Кубанского корпуса генерал-поручику П. Талызину было приказано для отвлечения османов одновременно с Отдельным Грузинским корпусом совершить набег на Анапу. Прибыв к Кубани, Талызин восстановил суворовский Римский фальдшанец и построил понтонный мост, для прикрытия которого у левого берега реки был отрыт тет-де-пон, в виде редута. Совершив марш к Анапе совместно с корпусом генерала Текели и осмотрев укрепления Анапы, отбивая наскоки черкесской конницы, Талызин возвратился к переправе. С того года переправа стала называться "Талызинская". Прошло три года, и берега Кубани вновь услышали грохот походных барабанов. В начале 1791 года русское командование решило подтолкнуть османов, находившихся в шоке после взятия Суворовым Измаила, к Ясскому договору. С этой целью командиру Отдельного Грузинского корпуса генерал-аншефу Гудовичу совместно с Кубанским корпусом было приказано взять Анапу и разрушить ее укрепления. 24 мая оба корпуса прибыли к Кубани. Восстановив приречные укрепления, войска переправились по понтонному мосту через Кубань и направились к Анапе. Гудович, как участник взятия Измаила, применил суворовский метод приступа, и 22 июня Анапа после ожесточенного штурма пала. После этого похода переправа получила второе название — Гудовическая. В первых числах июня 1793 года по дороге, по которой мы сюда пришли, проходил отряд от Верного войска казачьего Черноморского под командой войскового полковника Кузьмы Белого. На месте суворовского фельдшанца он построил Армейский кордон, смотрителем (комендантом), которого, стал армии прапорщик Семен Журавлевский. В 1794 году здесь было основано по жребию селение Нижнестеблиевское. С началом усско-турецкой войны (1806—1812) положение на границе осложнилось из-за постоянных нападений протурецки настроенных князей и шаек абреков. В архиве сохранились сотни рапортов командиров полков и комендантов кордонов о нападениях на селения и хутора Прикубанья. Есть сведения, что селение Нижестеблиевское было перенесено на Таманский остров под защиту Платоногорского кордона, а позже атаман Ф. Я. Бурсак с разрешения Херсонского губернатора перенес селение Нижестеблиевское на двадцать с лишним верст севернее границы, на берег Ангелинского ерика, укрепив его рвом и валом. Разве мог тогда даже подумать первый начальник Черноморской кордонной линии армии секунд-майор Лукьян Тиховской, что у подчиненного ему Ольгинского кордона погибнет его родной сын? Лев Лукьянович Тиховской среди черноморцев слыл личностью весьма уважаемой. Вступив в службу казаком в 1789 году, он под командой Суворова брал Измаил, в чине армии поручика участвовал в Персидском походе. Сколько ему было лет от роду, имел ли он семью — неизвестно. Используя почти полное отсутствие на Кубани казачьих полков, которые были на турецком и персидском театрах военных действий, а особенно после потери летом 1809 года Анапы, османы активизировали подталкивание закубанских феодалов к нападениям на Черноморию. В 9 часов пополуночи 18 января 1810 года скопище абреков с четырьмя знаменами по льду перешло Кубань в четырех верстах ниже Ольгинского кордона. Конница бросилась грабить Ивановское и Старонижестеблиевское селения, пехоту же сковал боем подошедший сюда с небольшим отрядом войсковой полковник Тиховской. После трехчасового боя, когда у единственной пушки закончились боеприпасы, отряд казаков был атакован с тыла возвращающейся конницей, и почти полностью погиб. Вскоре у места, где находилась переправа абреков, казаки поставили пикет, получивший имя Тиховского, а после Кавказской войны, когда пикет был разрушен, он передал свое имя хутору. Прошло полсотни лет, и кубанская общественность решила поставить памятник казакам, погибшим вместе с Тиховским. После длительной переписки и волокиты приняли решение поставить не памятник, а каменный крест, и не в Екатеринодаре, а на месте гибели Тиховского и его соратников. Поэтому памятник-крест и был поставлен напротив ворот Ольгинского кордона, где располагалась штаб-квартира полка, которым командовал Л. Тиховской, на братской могиле, там до этого стоял обычный деревянный крест. Проект памятника был выполнен войсковым архитектором войсковым старшиной Черником и построен за частные деньги. Изучив краеведческую литературу, буквально всю, ныне доступную, я одновременно искал по картам, где же был поставлен этот памятник, но все тщетно. Ни карты, снятые после 1810 года, ни документы, касающиеся установки памятника, ответа на это не давали. А в печатных источниках вообще царила полная путаница. Однажды, в один из моих походов вдоль Кубани, случайно мне повстречался в хуторе Колос пожилой человек, старожил этих мест. Для меня это было находкой. Т. В. Савченко проживал с 1928 года на хуторе Краснолесском-1-ом. На мой вопрос, что ему известно о каменном кресте, фоторепродукцию которого я ему показал, он любезно согласился показать его на местности. Мы вначале осмотрели развалины фундаментов снесенного старинного хутора Краснолесского-1-го (бывшего Ольгинского поселка) и места, где был паромный причал, а ранее плашкоутный мост. Затем, пройдя шагов триста в сторону Красного леса, почти у его опушки, вышли к заросшему деревьями заброшенному кладбищу. Там среди осевших могил и покосившихся крестов резко выделялся покрытый вековым мхом большой крест из тесаного камня, на восточной стороне которого, в выдолбленной нише темнела небольшая медная пластинка. Подойдя вплотную, я с трудом прочитал вырезанную на ней надпись: "Командиру четвертого конного полка Льву Тиховскому, есаулу Гаджанову, хорунжему Кравцову, зауряд-хорунжему Жирову, четырем сотенным есаулам и ста сорока казакам, погибшим на сем месте в бою с горцами, в 1809 году и здесь погребенным. От Черноморских казаков усердием Василия Вареника 1869 года". В надписи, как вы заметили, есть неточность в дате гибели казаков. Видимо, Вареник воспользовался печатным источником, не проверив его достоверность по архивным документам, касающимся этого драматического события. По Андрианопольскому мирному договору 1829 года Турция уступила России Черноморское побережье Кавказа, чему Англия отчаянно сопротивлялась. А поскольку горцы не могли обеспечить свою независимость от поглощения их Турцией или Англией, присоединение Кавказа к России было явлением прогрессивным, оно открывало перспективы экономического и культурного развития. С целью закрыть проникновение на Кавказ турецкой агентуры и пресечь работорговлю русское командование строит Черноморскую береговую линию, а так как она не имела сухопутного сообщения с Черноморией. было решено построить Геленджикскую коммуникационную линию, которую позже назовут Старо-Геленджикской. Первым ее укреплением у левого берега Кубани с 1833 года стал Ольгинский тет-де-пон, построенный на месте Талызинского тет-де-пона. Позже оно стало называться проще — укрепление Ольгинское. оборонительные сооружения которого были возведены аналогично кордонам, стоящим вдоль правого берега Кубани. В плане укрепление очень напоминало суворовские форпосты Ейской линии: два полубастиона в сторону гор, между ними ворота, а к реке — горжа, тыловая калитка. Плашкоутский мост, который прикрыват Ольгинское укрепление, стоял чуть выше по реке, где для его непосредственной обороны построили плетневый пикет на взвод пластунов. Здесь же. рядом, находился и паром. На правом берегу, повыше паромной переправы, возвышались валы Ольгинского кордона, возле него учредили меновой двор, а с 30-х годов и провиантский магазин для снабжения прикубанских укреплений. Несколько ранее у кордона возник поселок, перенявший его имя — Ольгинский, который, на удивление, оказался очень живучим, несмотря на то что находился в сотне саженей от границы. В 1824 году генерал Г. А. Емануель. командующий войсками на Кавказской линии и в Черномории, приказал поселок снести, а жителей переселить в селения Ивановское и Мышастовское. Через несколько лет поселок вновь возродился. С началом Крымской войны его выселили в станицу Новомышастовскую, но спустя некоторое время он снова возник на старом месте и просуществовал, правда, под другим названием "Краснолесский-1-й" до 1974 года. Поселок восстанавливался не случайно: место здесь было оживленным, »ут находилась постоянная переправа, часто проходили войска, но, главное, потому, что с 1834 года тут проводились базары, куда приезжали торговать и мирные горцы. С того года у Ольгинского укрепления кажд\то весну собирались войска д командой генерала А. А. Вельяминова. Под его руководством была построена Геленджикская линия. Первым .-креплением, как я уже отметил, было Ольгинское. затем — Абинское шыне город), далее, в горах, Николаевское (ныне станица Шапсугская), отсюда дорога шла через перевал Бабича (Аларбиевский) к укреплению Александрийскому (ныне пос. Кабардинка). Крепость Геленджик построена ранее, в 1831 году. При строительстве укреплений, а оно длилось несколько лет, дорог, мостов и в сопутствовавших этому сражениях в горах Кавказа, активное участие принимали декабристы: С. Кравцов, А. Черкасов, А. Одоевский, М. Нарышкин, Н. Лорер, А. Бестужев-Марлинский и др. Закончив строительство дороги через переват, позже получившей имя Бабича, А. Бестужев-Марлинский писал другу 24 октября 1834 года: "Ура, мы в Геленджике! Мы штыками проторили дорогу до Черного моря..." Это был крик радости, что уцелел от пуль и болезней. Прошел год, и тон писем изменился: "Мы закончили экспедицию, — писал он брату из Ольгинского укрепления, — и, заслышав чуму, держим двухнедельный клрантин на Кубани. Скучна была война, но это испытание еще несноснее. Холод, снег, слякоть, а мы в летнем платье..." В 1835 году здесь побывал младший внук великого полководца Константин Суворов, который участвовал в Закубанском походе Зельяминова как волонтер, приписанный к Тенгинскому пехотному полку. Будучи большим любителем музыки, он с удовольствием подменял капельмейстера и дирижировал хором песенников на всех бивуаках. В том же году в Ольгинском укреплении прожил более месяца в ожидании оказии из Абинского укрепления, где стоял отряд Вельяминова, причастный к декабристам и сосланный на Кавказ полковник П. А. Катенин, друг А. С. Пушкина, который написал здесь поэму "Инвалид Горев", описав трагическую судьбу николаевского солдата. Примеров этому на Кавказе было предостаточно. В начале очередной Закубанской экспедиции под командой генерала Вельяминова здесь по мосту 23 апреля 1837 года прошел во главе 4-го батальона Тенгинского полка К. К. Данзас, сосланный на Кавказ за участие в роли секунданта на трагической дуэли А. С. Пушкина с Ж. Дантесом. 29 сентября 1837 года по дороге, которая и ныне идет сюда со стороны Большого Таманского шляха, а точнее от хутора Полтавского у одноименного ерика, пропылила почтовая тройка. В тележке сидел прапорщик Нижегородского драгунского полка Михаил Лермонтов, стремящийся попасть в Закубанский отряд Вельяминова. Получив в Тамани известие от моряков, что отряд Вельяминова покинул Геленджикскую крепость и направился к Кубани, Лермонтов поскакал ему навстречу. Переехав Кубань по понтонному мосту, он направился в штаб отряда, который уже расположился в Ольгинском укреплении. И тут оказалось, что он спешил напрасно, ибо первый период похода был закончен, а второй император отменил, поэтому Лермонтову было предписано возвратиться в свой полк, стоящий в Грузии. Конечно, Лермонтов не выехал тотчас в свой полк, зная, что среди воинов, стоящих на бивуаке у Ольгинского укрепления, находятся и его бывшие сослуживцы. Среди них находились и офицеры гвардейских полков, прикомандированные на год к кавказским полкам, как, например, поручик Н. С. Мартынов, бывший его сослуживец по школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, приятель его и его будущий убийца. При встрече Лермонтов вручил ему письма и деньги, переданные родителями Мартынова. Здесь же был полковник С. Д. Безобразов, который, несмотря на разницу в возрасте в 14 лет и разницу в чинах, очень уважал поэта. Об этой яркой личности я расскажу позднее. Был здесь уже упомянутый К. К. Данзас и другие офицеры. Думаю, что Лермонтов покинул здешний круг друзей и знакомых только после того, как отметил с ними свое 24-летие. А так как полки отряда Вельяминова 30 сентября уже перешли по плашкоутному мосту на правый берег Кубани, то это, видимо, произошло 2 октября в г. Екатеринодаре, где в те дни была ярмарка, о чем 5 октября Мартынов написал своим родителям. Стоя у креста, я представил, как, проезжая через Ольгинский поселок, М. Ю. Лермонтов обратил внимание на одинокую могилу невдалеке от дороги, где "крест деревянный чернеет над ней, гниет и гнется от бурь и дождей". На вопрос поэта, чья это могила, ямщик, отставной черноморский казак, рассказал старую черноморскую историю, возможно, очевидцем которой он был сам в молодые годы. Смотря на забытую могилу защитников южных рубежей России, я вспомнил слова М. Ю. Лермонтова, сказанные о другой, тоже забытой могиле: ...И проходят мимо люди добрые: Пройдет стар человек — перекрестится. Пройдет молодец — приосанится, Пройдет девица — пригорюнится... Так бывало, видимо, когда-то и здесь, когда на этих полях жили люди. Прошло много лет после окончания Кавказской войны, и на месте бывшего кордона у Ольгинского поселка вновь зазвучати воинские команды, забряцало оружие и раздался топот солдатских сапог. 24 февраля 1918 года здесь с речных судов высадился десант красноармейцев. Построившись в колонну, десантники по старинной суворовской дороге обошли Красный лес и атаковали станицу Ивановскую, где засели белоказаки. После двухсуточного боя войска Кубанской Рады отошли к Екатеринодару, а затем под давлением молодых полков Красной армии за Кубань. Летом 1985 года я вновь посетил это место и с горечью обнаружил, что старинная медная табличка на памятнике-кресте исчезла, а вместо нее прикреплена жестянка с надписью, написанной масляной краской. Кто это сделал? Чья варварская рука кощунственно нарушила памятник, мне установить не удалось, хотя с этим вопросом я и обращался в местный Совет. Читатель вправе задать вопрос, а сохранились ли укрепления, о которых шел рассказ? Нет, не сохранились. На месте Ольгинского укрепления (тет-де-пона) ныне хутор, перенявший его название. Ольгинский кордон, бывший суворовский фельдшанец, по словам Т. В. Савченко, в 1930 году Кубань в половодье подмыла окончательно, оставшийся к тому времени северный фас с воротным проемом рухнул в воду. И ныне только старинный крест на братской могиле да узел полевых дорог, проложенных при Суворове, напоминает о бывших здесь укреплениях и событиях, связанных с ними. Дальше путь наш пойдет по асфальтированной дороге в сторону станицы Новомышастовской по землям госплемзавода "Красноармейский", когда-то флагмана отечественного рисосеяния. Здесь, на прикубанских полях, в 1931 году под руководством активного участника Гражданской войны Д. Жлобы была заложена первая рисовая плантация на 1600 гектарах. Пройдя Красный лес, где теперь заповедник, надо по мосту перейти магистральный канал рисовой системы, затем перейти на правый берег Ангелинского ерика, который при Суворове назывался "речка Ангалы", что на тюркском означает "имеющий мать", и выйти к станице Новомышастовской. Далее дороги, по которой проходил Суворов, нет, ее уничтожили при строительстве рисовой системы. Пройдя станицу, надо свернуть по дороге на юг к ерику Ангелинскому, взятому в канал, и выйти к бригаде № 2 колхоза "Россия", восточнее которой до строительства рисовой системы возвышался большой курган с валами бывшего фельдшанца Ангельского. Летом 1794 года черноморцы по жребию основали здесь куренное селение Поповическое, превратив бывший фельдшанец в сельскую цитадель. Прошло всего несколько лет, и жители из-за грабительских набегов черкесов стали просить начальство переселить их подальше от границы, и только в 1810 году селение было перенесено севернее на 35 верст на берег тихой степной речки Понура. А кордон сразу же был перенесен к Кубани, к Черному лесу, но под другим названием — "Ново-Екатерининский", как это пожелало войсковое начальство. Как рассказывали мне местные старожилы, при срытии кургана видели они в земле "кости и какие-то железяки", судя по описанию, похожие на старинное холодное оружие. Куда все это подевалось, люди объяснить мне не смогли. И сейчас, глядя на идеальную поверхность рисовых чеков, даже поверить трудно, что здесь было суворовское укрепление и селение черноморских казаков. Однако, если внимательно осмотреть окружающий ландшафт, то окажется, что он сохранился в том виде, каким был и при Суворове. На юг, в сторону Кубани, виден прикубанский лес, его черноморцы назвали Черным. Здесь, после первого ночного перехода, в ходе которого была переправа через Ангелинский ерик, 26 сентября 1783 года отдыхал экспедиционный корпус Суворова. В те годы место этой дневки называлось в документах Суворова — "Урочище Акджебу". Правее Черного леса синеет полоса Красного леса. Ввиду того, что старинная дорога, по которой проходил Суворов, при строительстве рисовой системы была уничтожена, нам надо возвратиться на шоссе Тамань — Краснодар или полевой дорогой направиться к Кубани, где у хутора Прикубанского сохранились валы Ново-Екатеринодарского кордона, названного в честь великой княжны Екатерины (1762—1819). С этого кордона начиналась III часть линии. В сотне саженей ниже, у берега Кубани, стоял меновой двор, куда приезжали для торговли мирные горцы из закубанских аулов. А на таком же расстоянии севернее был основан поселок Екатерининский. Судя по карте начала XIX века, это было довольно значительное селение, укрепленное рвом с валом и плетневым забором. В 1807 году генерал Ф. Я. Бурсак из-за нападений абреков расселил его по селениям, стоящим вдали от Кубани, но вскоре поселок снова возродился и просуществовал на этом месте до Крымской войны, когда вновь был расселен. Прошли годы, и после окончания Кавказской войны поселок вновь образовался на старом месте, но уже в статусе хутора Прикубанского. Когда-то здесь вдоль реки росли вековые леса, причем такие густые, что не пропускали солнечного света, поэтому черноморцы и назвали здешний лес — Черный. Нынче от него видны только небольшие остатки. Повиливая вдоль береговых обрывов, а затем вдоль опушки уцелевшей части Черного леса, старая суворовская дорога поведет нас на восток. Заняв здешние места пограничными кордонами, черноморцы с лета 1794 года из-за отсутствия других дорог начали использовать эту, как почтовую, так как в те годы это была единственная дорога, связывающая Правобережье Кубани. Но, прежде чем пустить по ней почту, казакам пришлось расчищать ее, как бы заново, потому что после отвода кубанского корпуса летом 1779 года на рубеж реки Ея, она за 15 лет основательно заросла лесом и кустарниками. Через час пути дорога выведет нас к Трусову Куту, большой излучине Кубани, где при заселении края было основано Мышастовское селение, которое прикрывалось Трусовой батарейкой и двумя пикетами: Садковским и Съездным. История не сохранила нам сведений о том. почему кут и батарейка получили такое странное название, но в трусости людей, поселившихся здесь, упрекнуть невозможно. Может быть, тут царило обилие диких кроликов, которых на Украине называют "трусы"? Пикеты же получили свои названия по местности: первый — по саду плодовых деревьев, а второй — по съезду к реке, по которому ходили брать воду и водили лошадей на водопой. С началом русско-турецкой войны в 1806 году войсковой атаман Ф. Я. Бурсак перенес Мышастовское селение севернее селения Поповического, за лиман, который после переноса к селению Мышастовскому почтовой дороги, стал называться Почтовый. А старую суворовскую дорогу, бывшую с 1794 по 1806 годы почтовой, стали называть Старая почтовая дорога. Во многих местах она совпадала с кордонной дорогой. Пойдя дальше к кубанской старице "Старая Кубань", в изгибе реки, который казаки назвали Отчаянный Кут, можно осмотреть развалины двух батареек. Здесь же проходил Кушевский пикет, названный по Кущевскому куреню, поселившемуся здесь летом 1793 года. Но эти укрепления построены позже, а в год поселения кущевцев на этом месте укреплений не существовало, поэтому только отчаянные головы могли выбрать этот кут под свое селение. На следующий год селение по жребию перенесли на Ею, а поставленный на месте селения пикет перенял его наименование. Час пути, и мы выйдем к западной окраине станицы Марьянской, основанной у одноименного куреня в 1822 году генералом Г. М. Власовым. Строя кордонную линию, Суворов на мысу террасы, где возвышалось несколько курганов, поставил казачью сторожевую заставу. Место было удобным: дрова в ближайшем лесу и вода в безымянном ерике, протекавшем южнее заставы. Черноморцы, занимая границу на месте заставы, поставили в 1794 году кордон Марьянский, назвав его по бывшей некогда невдалеке от этих мест Суворовской крепости. Здесь заканчивалась II часть Черноморской кордонной линии. Селение основано казаками севернее кордона на расстоянии ближнего картечного выстрела, саженей в сто. После окончания строительства оборонительных сооружений и хат на соседнем кургане поставили фигуру, которую поджигали в случае тревоги. А так как жители селения в своем большинстве были выходцами из Украины, где все курганы называются могилами, то курган вошел в историю под названием — "Дымная могила". Курган пока еще сохраняется в западной части станицы. Станица Марьянская первая на нашем пути из прикубанских станиц, что стояли на границе Российской империи, а поскольку наш дальнейший путь пойдет через такие же станицы, имеющие много общих черт, то я остановлюсь на описании станицы более подробно. Должен сказать, что описание прикубанских станиц, и не только прикубанских, а вообще, всех станиц, которые были и будут на нашем пути, дело очень нелегкое, потому что станичные архивы XIX века, не говоря уже о XVIII веке, погибли. Поэтому мне пришлось все складывать по крупицам из сведений, когда-либо попавших на страницы печати или сохранившихся в архивах. В те суровые годы все прикубанские станицы, в том числе и Марьянскую, как военизированные селения казаки построили по несколько измененному плану, принятому войсковым правительством в 1794 году. С первого же дня основания станицы вокруг нее начали строительство оборонительного сооружения: ров и вал, по которому поставили плетень высотой в 2,5 сажени. По углам оборонительного забора в плане правильного шестиугольника возвышались барбеты — специально насыпанные площадки для установки пушек, чтобы можно было стрелять поверх вала через заборные амбразуры. Ворота, сделанные из толстых досок, имелись в каждом фасе, тут же стояли турлучные караульни для размещения дежурного наряда, выставляемого на сутки. Рассказать о том, как выглядели прикубанские селения-станицы поможет современник М. Ю. Лермонтова, проехавший по этим местам в 30-х годах позапрошлого века: "На Кубани, — писал он, — станицы обнесены рвами и окружены плетнем, увенчанным колючим терновником, ворота выкрашены наподобие верстовых столбов; над ними прибита черная доска, на которой белой краской написано название станицы и какому полку она принадлежит... Казаки, возвращаясь из похода или погони, перед воротами стреляли вверх из ружей. Женщины бегут к воротам встречать живых и убитых. Тут и смех радости и слезы рыдания". В станицу надо войти по улице им. В. И. Ленина, она приведет нас в центр, к скверу, где ранее была церковная площадь. Здесь с 1836 года стояла деревянная церковь Св. Николая, обнесенная деревянной оградой с бойницами. Какая церковь была здесь ранее и была ли она — неизвестно. Церковная площадь, где стояло турлучное станичное правление, считалась самым оживленным и шумным местом в селении при тревоге на границе. Вот как тут бывало, со слов того же современника: "Послышался один, другой удар в церковный колокол, и зазвенел набат. Станица ожила. Женщины бежали по улицам к церкви... Послышался конский топот казаков, скакавших на сборное место, т. е. на церковную площадь". Отсюда они под командой станичных офицеров скакали во тьму ночи, где горели "фигуры", где хлопали ружейные выстрелы. Теперь, где была церковная площадь с огромной лужей, сквер, посаженный в 1912 году учащимися местной школы да братские могилы воинов, отдавших свои жизни за власть Советов в годы Гражданской войны и в Великую Отечественную войну. Могилы тщательно сохраняются. Рядом установлен памятник — воин в казачьей форме с лошадью. Южнее сквера — территория средней школы № 8, и там же, в отдельном здании постройки 1914 года бывшей станичной школы — историко-краеведческий музей, открытый в 1965 году в память 40-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Благодаря неустанному труду бывшего саперного офицера и бывшего учителя И. И. Левченко, в музее собраны интересные материалы, которых нет даже в Краснодаре. Вот, например, стенд с документами и фотографиями местного уроженца Д. П. Швеца, большевика, активного участника Гражданской войны на Кубани. Именно он сменил осенью 1918 года на посту Председателя ЦИК Северо-Кавказской Советской Республики А. А. Рубина, расстрелянного в Пятигорске по приказу И. Л. Сорокина. При отходе 11-й Красной армии к Астрахани. Л. П. Швец, будучи больным тифом, попал в плен, и после опознания одним из офицеров, был зарублен прямо на телеге, где лежал. Было ему от роду всего 24 года. После осмотра музея пройдите по короткой улице Красной на юг, к улице им. Д. П. Швеца, где некогда проходила кордонная дорога, проложенная суворовскими солдатами. Южнее перекрестка, на огородах улицы Южной, еще недавно можно было осмотреть следы от валов Марьинского кордона. Место, где стоял кордон в старину, было мысом возвышенной террасы, что и ныне хорошо видна восточнее станицы у старой дороги на Краснодар. Вдоль нее на восток пойдем и мы. О том, какой была эта дорога в годы Кавказской войны многие десятилетия после переселения сюда черноморцев, нам напомнит современник тех суровых лет. "Выезжаете за станицу и, куда ни обернетесь, везде видите или сторожевые посты с возвышающимися вышками, или пикеты, занятые вооруженными казаками. Пасется ли скотина или табуны лошадей, и вооруженные казаки их сторожат. Едет ли кавказский казак пахать, собирать хлеб, косить сено, и он должен всегда быть вооруженным, потому что не только должен оберегать себя от хищников во время сельских работ, но и скакать на место тревоги, которые в то время были зачастую". Пройдя с километр вдоль террасы поймы Кубани, мы выйдем к мысу, где сейчас постройки кирпичного завода. В годы Кавказской войны здесь находился пикет, название которого мне не удалось узнать. Отсюда, с мыса, хорошо видна южная окраина Марьянской, место, где стоял кордон, и вся пойма Кубани, которая в половодье заполнялась водой. Восточнее виден такой же мыс поймы, где тоже стоял пикет. Далее нам придется идти полями, там кордонная дорога давным-давно распахана. Через час мы выйдем к Затону, кубанской старице, вдоль нее протянулись сады коллективного товарищества. Обойдя их с севера, мы вновь выйдем на сохранившийся участок кордонной дороги и по ней через километр выйдем к бригаде № 6 бывшего колхоза "Заветы Ильича". Справа от дороги, у самого обрыва Кубани, среди кустов можно заметить остатки пограничного кордона, основанного здесь летом 1793 года и названного Еленинским в честь Великой княжны Елены (1764—1803).


kendimen: Кордон в плане выглядел довольно сложно. Это был правильный многоугольник, бастион которого смотрел на север. На запад и восток смотрели полубастионы. Ворота выходили на север, к почтовой дороге, а на восток — калитка, откуда шла дорога в сторону водопоя. Кубань в этом месте изгибается входящим углом, поэтому зеркало реки с дозорной вышки кордона осматривалось влево и вправо на довольно большое расстояние. Там теперь постройки бригады. Слета 1794 года было основано селение Роговское, или Рогивское, как называли его черноморцы. Селение имело обычную девятиквартальную планировку, в центре которой стояла деревянная церковь Св. Николая Чудотворца, где священником был Яков Дьячевский. Из-за трудностей жизни на самой границе, когда абреки подстреливали неосторожных жителей, берущих воду в реке или приведших на водопой свой скот, и 1807 году селение перенесли на восемьдесят верст севернее к устью реки Кнрпили. Восточнее бригады стоит довольно высокий обелиск из бетона с красной звездой наверху, окруженный низенькой деревянной оградой. На мраморной дощечке надпись: "Первому председателю коммуны Задира Петру Алексеевичу". А чуть ниже: Что гибель нам! Мы даже смерти выше. В могилах мы построились в отряд И ждем приказа нового. И пусть Не думают, что мертвые не слышат, Когда о них потомки говорят! Я ничего не знал об этом человеке, но вспомнил, что эту редкую фамилию, занесенную черноморцами из Польши на Кубань, уже встречал в историческом музее станицы Марьянской. Пришлось снова посетить музей, чтобы узнать об организаторе первой в районе коммуны "Красный маяк". В 1933 году, будучи председателем Донского станичного Совета, П. А. Задира принял свой смертный час в степи от рук кулаков. По желанию бывших коммунаров П. А. Задира похоронен у стен созданной им в 1927 году коммуны. Воевал ли он, была ли у него семья — об этом документов в музее нет. Если отсюда посмотреть на восток, то невдалеке будет видна широкая лощина, спускающаяся к Кубани с севера. В центре ее видно окаймленное редкими ивами довольно большое озеро, заросшее тростником. За озером возвышаются дома поселка Белозерного, а левее — городок Всесоюзного НИИриса. Это уже земли, входящие в Прикубанский округ города Краснодара. Местные жители называют это озеро — "Волчья пасть", в старину оно имело иное наименование. В своем рапорте от 3 февраля 1778 года А. В. Суворов, донося о проведении рекогносцировки берегов Кубани, сообщил: "Достиг я осмотром моим до урочиша Мурат-топы, назначаю к оному иные укрепления". Однако, какие укрепления и где, он не сообщил. На картах Суворова на этом месте укрепления фельдшанцы не показаны. Значит, на месте бывшего Еленинского кордона Суворовым был поставлен только обзорный пост или казачья застава, а они на карты не наносились. А где же расположилось урочище Мурат-топы? Я ранее считал, что "Мурат-топы" — есть измененное тюркское слово "Мурат-топе" — Мурата холм. К тому же, такой холм, цитадель городища, возвышается восточнее поселка Белозерного. Вот это городище я и принимал за "Мурат-топы". Однако позже я стал склоняться к тому, что тут допущена писарем ошибка, с чем я сталкивался не раз, работая с суворовскими документами. Думая, что писарь вместо того, чтобы записать: "до урочища Марата топь", или "...до урочища Муратовой топи", он записал непонятное для нас "Мурат-топы". Кем был этот безвестный нам Мурат, попавший благодаря суворовскому рапорту в историю, неизвестно. Может, это местный атаделец? А может, какой-то несчастный, утонувший в водах болотистого озера, которое при Суворове было гораздо более обширным по плошали и более глубоким? Старинная дорога, приведшая нас к урочищу. здесь резко поворачивает на север и, обогнув озеро, вновь выходит к берегу Кубани. Впрочем, в старину существовала вдоль самого берега и тропа, ею пользовались пластуны, делая свои залоги. Восточнее озера мы увидим маленький хуторок бакенщика, рядом с ним возвышается полуобвалившаяся цитадель городища. Еще в начале прошлого века археологи отмечали, что городище является самым западным в цепи древних городищ, начало которой у урочища Темижбек, где ныне одноименная станица. Отсюда нас на восток будет сопровождать, как бы передавая по эстафете курганы — безмолвные стражи таинственной старины. Пройдя мимо поселка Белозерного, мы через полчаса выйдем к большому холму размером 100 х 150 метров. Это и есть цитадель городища, которую я принимал ранее за Мурат-топы. Восточнее городища стоят постройки бригады № 2 бывшего совхоза "Октябрьский". Человек еще в глубокой древности освоил для жительства эти места. Суворову при выборе места под очередное укрепление тоже понравился пойменный мыс, с которого Кубань просматривалась на многие версты. В 1793 году на месте суворовского обзорного поста черноморцы построили Лагерный кордон, позже, из-за его важного значения, переименовали в Велико-Лагерный. В плане это был правильный прямоугольник, прижатый восточным фасом к обрыву Кубани. Ворота были в западном фасе, они прикрывались двумя полубастионами. В южном фасе находилась калитка, откуда дорога шла к переправе через Кубань. В этом кордоне в 30-е годы XIX века служил смотрителем уже известный нам Пшекуй Могукоров, в те годы сотник Черноморского казачьего войска. Ввиду важности переправы, черноморцы построили здесь паром, а у западного фаса кордона — меновой двор, куда приезжали торговать закубанские народы. Напрасно вы будете искать какие-то следы от валов за кордонами менового двора или от причалов паромной переправы. Их нет, и только съезд к реке напоминает о бывшем здесь пароме. Пройдя под сенью старых дубов, мы направимся вдоль обрывистого берега Кубани, где еще несколько десятков лет назад были видны остатки курганов и городищ, ныне исчезнувших. Здесь Кубань, идя с юга, как бы упирается в мощную грудь глинистых обрывов и, смирившись, поворачивает на запад. При Суворове, в его документах, это место называлось "урочище Ярсокон". Очень может быть, что и здесь кроется писарская ошибка, название следует читать — "Яр Сокон". Через час мы в станице Елизаветинской, одной из крупнейших прикубанских станиц нашего края. Пройдемте в юго-западную ее часть, к тому месту, где ерик Свинушка впадает в Кубань и начинается приречная улица Кубанская. Там, где сейчас расположен первый десяток подворий нечетной стороны улицы, некогда возвышались бастионные валы цитадели Ярсоконской крепости, построенной А. В. Суворовым в феврале 1778 года. Наименование это продержалось очень недолго, Суворов вскоре крепость переименовал в Марьинскую, где разместил и унтер-штаб IV дистанции линии. Первым комендантом крепости А. В. Суворов назначил 45-летнего майора Петра Декора, командира Троицкого пехотного полка, прикомандированного к Кубанскому корпусу из состава Крымского корпуса. Сюда, после окончания строительства Кубанской сторожевой линии, хотел Суворов перевести из крепости Благовещенской штаб корпуса для более удобного управления пятисотверстовой линией укреплений, протянувшихся от берега Черного моря до крепости Ставрополь, входящей в состав укреплений Азово-Моздокской кордонной линии. Однако, сменивший А. В. Суворова в должности командира Кубанского корпуса генерал-майор В. Рейзер, несмотря на неоднократные требования Суворова, так и не покинул Благовещенскую крепость, не желая переезжать на самый берег Кубани, в крепость, где на валах абреки подстреливали с противоположной стороны неосторожных часовых. Пройдемте к перекрестку улиц Кубанской и им. Яна Полуяна, тут некогда стояли Западные ворота крепости, через которые водоносы выходили к Кубани брать воду для артельных котлов, а коноводы водили гарнизонных лошадей на водопой. Отсюда начиналась и дорога, ведущая к кордонной дороге, по ней и мы ведем свой путь. Перенеситесь в теплый день 19 мая 1779 года, когда по приказу А. В. Суворова гарнизон крепости во главе с полковником Штеричем, командиром Алексеевского пехотного полка и начальником дирекции покинул крепость, предварительно разрушив ее жилые и оборонительные сооружения. Развернув боевые знамена, рота за ротой, эскадрон за эскадроном под грохот барабанов покидали бывшую крепость и направлялись в сторону Тамани, чтобы затем переправиться в Крым, согласно мирному договору с Турцией. В один из первых дней июня 1793 года сюда подошел пеший отряд черноморцев во главе с войсковым полковником Кузьмой Белым. Оценив расположение бывшей крепости Марьинской, он решил основать в ее цитадели Черноморский кордон, первым смотрителем которого был назначен армии прапорщик Прокопий Шельковский. Вскоре кордон переименовали в "Елизаветинский" в честь императрицы Елизаветы Алексеевны, урожденной принцессы Бален-Баденской (1779—1826). Прошел год, и в конце лета сюда подошел обоз с казаками Тимашевского куреня, чтобы основать восточнее кордона одноименное селение. В Государственном архиве Краснодарского края хранятся документы о первых жителях Тимашевского селения, которые принимали активное участие в социальных выступлениях, связанных с Персидским бунтом (1797—1799). Казаки-агитаторы вывешивали у церкви "возмутительные листы", отсюда они посылали гонцов в селения Роговское и Величковское, призывая их сплотиться для совместной борьбы против угнетателей. Сохранились документы и об арестах этих казаков и направлении их в Екатеринодарскую крепость, где работала правительственная комиссия по расследованию бунта. И это место, как показало время, оказалось очень беспокойным для переселенцев, поэтому селение было Ф. Я. Бурсаком перенесено на реку Кирппли. О том, что здесь тринадцать лет было Тимашевское селение, только на старинных картах напоминает Тимашевский кут, излучина Кубани, южнее станицы Елизаветинской, основанной летом 1822 года уже известным нам генералом Власовым одновременно со станицей Марьянской. Причем место под нее указал на карте лично Алексей Петрович Ермолов. В тот год казаки поселили 20 новых селений, в которых, согласно инструкции А. П. Ермолова, улицы планировались прямыми и широкими, а сады только вне забора станицы на расстоянии 200 саженей. А для обороны "должны быть огорожены и обнесены рвом, из которого земля присыпается к плетню". Все это казаки выполнили. Многие годы станица была малым селением площадью в половину квадратной версты с деревянной церковью в центре во имя Преображения Господня. В 1827 году церковь перестроили, что обошлось казакам в 8674 руб. Если читатель задумает пройти к началу улицы им. Яна Полуяна, чтобы осмотреть место крепостного забора воды, где был водопой, а позже паром, то тут он русла реки не обнаружит. Еще недавно она протекала там же, где ее видел А. В. Суворов, вдоль огородов нечетной стороны улицы Кубанской, а затем отошла западнее в сторону левого берега, оставив после себя песчаные наносы, поросшие лесом. Пройдя к началу улицы Кубанской, мимо легкой возвышенности на мысу террасы, где была цитадель и кордон, спуститесь в пойму к устью ерика Свинушки, и вы справа от дороги увидите крутой склон поймы, где возвышались валы цитадели. Отсюда до ерика некогда поднимались валы малой паланки крепости. Здесь размешались различные хозяйственные постройки: баня, сенник, кузня и пр. Посмотрите за ерик, и вы увидите Тимашевский кут, сейчас садоводческое товарищество "Нива", сады его в скором времени полностью изменят ландшафт бывшего кута. Если пройти через сады к Кубани, то у берега можно заметить фрагменты оборонительных сооружений от двух батареек, некогда охранявших подступы к станице Елизаветинской. Здесь же находится место старинной паромной переправы, где в конце марта 1918 года после объединения с войсками Кубанской Рады трое суток переправлялась из-за Кубани шеститысячная Добровольческая армия под командованием генерала от инфантерии Л. Г. Корнилова. Проведя мобилизацию казаков в станице и ее окрестностях, Корнилов начал наступление на Екатеринодар. Осмотрев западную часть станицы, пройдемте по улице Красной в ее исторический центр, сохранивший свою планировку с 20-х годов XIX века. В центре площади с 1827 года стояла деревянная церковь во имя Преображения Господня, обошедшаяся станичному обществу в 8674 руб. 42 коп. серебром. После того, как она сгорела, станичники перестроили под новую церковь кирпичную сторожку, сохранившуюся до наших дней у западного фаса бывшей церковной площади. Там же сохранились и два кирпичных дома священников, где сейчас размещается поликлиника, и маленький домик, в котором лежал в гробу погибший Л. Г. Корнилов, пока в ограде церкви строили каменный склеп. В тот день закончился неудачей предпринятый Добровольческой армией штурм Екатеринодара. В церкви и в приходской школе тогда размещался лазарет, где на охапке соломы пролежал несколько дней раненый участник первого Ледового похода, позже известный писатель Роман Гуль. Октябрьская революция расколола станицу на два непримиримых лагеря. Кровью были залиты местные степи в годы Гражданской войны, когда брат шел на брата, а отец на сына. Многие семьи стали в ряды сторонников Белого движения, а другие в ряды борцов за власть Советов. На южной окраине, у ерика Свинушки, сохранились два городища II—I веков до н. э., но самое большое расположено восточнее станицы на мысу, где растет лесок Дубки. Вал, который был в древности длиной более километра, отсекал мыс от степи, откуда всегда налетали кочевники. Сюда, где еще с IV века до н. э. жили сарматы, земледельцы и скотоводы, приезжали купцы из Пантикапеи и Ольвии, Египта и Хиоса. Здесь был крупнейший торговый центр среднего течения Кубани — лакомый кусочек для степных разбойников. Ныне же только обломки керамики, единственные свидетели бывшей здесь жизни, покажут нам место, где стоял древний город. Пройдя по шоссе до старой границы Краснодара, а точнее до стекольного завода, поверните вправо в сторону бывшей городской свалки, раньше видимой по дыму за многие километры. Немного пройдя, вы увидите одинокий домик, недавно стоявший в окружении рвов и валов. Здесь находился суворовский фельдшанец Новый, на месте которого черноморцы поставили кордон, названный в честь Александра I Александровским и начинавший 2-ю часть Черноморской линии. Через год под его прикрытием здесь основали куренное селение Величковское, в центре которого стояла деревянная церквушка Св. Варвары-великомученицы. Как говорят документы, жители его принимали активное участие в Персидском бунте. Писарь селения Григорий Трельников, казаки Максим Лихонец, Лепило Маренко и Матвей Апостол под конвоем доставлялись в Екатеринодарскую крепость, где им было предъявлено обвинение в распространении среди жителей черноморских селений "пасквильных" писем. Сохранилось в архиве и прошение сельского схода к генералу Горемыкину освободить под залог поручительства, т. е. взять на поруки, пятерых односельчан, участников Персидского похода, принявших участие в бунте и сидящих за это в земляной яме-тюрьме более года. С этим местом связано и одно из трагических событий. В ночь на 19 февраля 1803 года на Величковское селение напали абреки. Смотритель Александровского кордона полковой хорунжий Кондратий Коротняк с частью гарнизона бросился на выручку селения, жители которого, засев по хатам, вели бой. В уличном бою Коротняк погиб, а жена его Анастасия и сестра Мария были захвачены в плен и навечно пропали на рынках рабов. Разорение селения дало толчок тому, что оно было перенесено поближе к Екатеринодару, на место селения Видное. Прошло несколько лет и из-за наводнений кордон Александровский снова перенесли на высокий берег поймы Кубани, но уже к новому селению Величковскому. На месте же кордона поставили батарейку Тенгинскую. В 1853 году батарейку перестроили в пост Хомутов, названный в честь Г. М. Хомутова (1795—1864), первого наказного атамана Войска Донского. Еще не так давно в пойму спускалась грунтовая дорога, которая по деревянному мосту пересекала Свинушку и далее шла в урочище Хомуты (быв. Хомутов кут), второе с начала прошлого века стало очень оживленным местом. В 1810 году Ф. Я. Бурсак построил за Кубанью, на месте, где позже была основана станица Георгие-Афипская (ныне пос. Афипский), небольшую батарею типа редута. Первый ее комендант капитан Рошещуар назвал это укрепление — Федоровская батарея, в честь Ф. Я. Бурсака. Прошло лет двадцать, и после строительства в 1830 году Георгие-Афипского укрепления, развалины которого и ныне видны восточнее поселка Афипского у железнодорожного моста через реку Афипс, у левого берега для прикрытия паромной переправы был построен тет-де-пон, укрепление Мостовое -Алексее вское. Ныне на этом месте хутор Хомуты. Подходит время, и оно не за горами, когда Память потребует установить имена чиновников, вырвавших из Истории ее страницу и тем лишивших нас станицы Георгие-Афипской, перенявшей имя у старинного кавказского укрепления, названного в честь Г. А. Емануеля (1775—1837), командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории. После Кавказской войны все эти укрепления были разоружены и оставлены гарнизонами. Фельдшанец Новый елизаветинцы приспособили под скотомогильник. Лет десять назад кожзавод свалил в ров мездру, которую трест по уборке города засыпал землей срытых валов и бастионов. Так погиб еще один памятник русской истории. На месте нынешнего рабочего поселка комбината строительных материалов (бывшего рубероидного завода), который стоит на высоком берегу Кубани, в июне 1793 года черноморцами был построен кордон Видный, получивший свое название из-за того, что отсюда окрестные дали видны на многие километры. Тогда же у кордона возникло и одноименное селение, которое через некоторое время влилось в селение Величковское. Здесь же до конца Кавказской войны был Александровский кордон. С этим местом связано и одно из событий, говорящее о том, как передовые и дальновидные представители закубанских народов оценили призывы черноморцев и правительства России к мирному содружеству. Так, уже 5 июля 1793 года, т. е. спустя месяц после занятия черноморцами границы, смотритель кордона старшина Онуфрий Шелест донес рапортом войсковому атаману 3. А. Чепеге, что к нему обратились с письмом на арабском языке двое князей — Батыр-Гирей и Тогур-Оглу-Хащухен, которые просили разрешения переселиться с подданными людьми на правый берег Кубани, чтобы вступить в русское подданство и поступить на службу. Это была первая ласточка со стороны закубанских народов, выразивших желание жить с черноморцами в мире и вступить на воинскую службу под российские знамена против общего вековечного врага — Турции. Потом такие просьбы со стороны черкесов стали довольно частыми. Уходили к черноморцам не только рабы и свободные крестьяне, но и дворяне, и даже князья. Уходили одиночки, уходили семьями и целыми аулами. Особая вспышка произошла после социальных и межплеменных столкновений в последние годы XVIII века, когда в Черноморию устремились многие сотни беглецов. Крепостные бежали из-за страха быть проданными в Турцию. В архиве хранятся протоколы опроса беглецов, где сотни раз повторяется: "Владелец мой хотел жену и детей моих продать как невольниками туркам, и я, дабы не разлучаться, решил навсегда предаться под покровительство русских".1 Из документов генерала Завадовского, известно, что выбежавший к Ольгинскому кордону шапсуг Шурух Борен попросил принять его в подданство с женой Кошехань и сыновьями Казбеком, Хуго и Хаплупуком. Попросил убежище и натухаец Кафе Неджуков с матерью, женой Нашхуо и сыном Пшимахом. Уходили представители многих народов Черкесии: абадзехи, как, например, уздень Хаджибио Неджуков, бжедухи, темиргоевцы и другие. Причем причины ухода были самые разные: кровная месть, междоусобицы, а главное — социальный гнет. Одиночек русские власти принимали охотно, предоставляя некоторые блага и возможность, оставаясь магометанами, служить России. В ГАКК хранятся документы с надписями, слева — на русском языке, а справа — на арабском, где записаны клятвы на верность российскому флагу с именами сотен человек. Вот некоторые из них: Пшекуй Годебок, Тюрк Абитов, Шеретлук Годжемук, Бесней Абатов и др. Князья и дворяне бежали в Черноморию и, будучи зачислены в казачьи полки на офицерские должности, служили ревностно. Многие из этих людей дослуживались до высоких чинов, как, например, братья Могукоровы. Один из них. известный нам Пшекуй, уже в 1812 году в чине хорунжего воевал с Наполеоном и имел за кампанию две медали. Впоследствии он был пожалован за честную службу тремя орденами, золотой медалью и золотым оружием — "За храбрость". А к началу 50-х годов имел уже чин генерал-майора российской армии. Царское правительство благосклонно относилось к молодым черкесам, пожелавшим учиться в казачьих и русских школах, а также к черкесам, которые желали учить там же своих сыновей. Известно, что натухайский князь Калабат-оглу из рода Супако послал сына учиться в Екатеринодар, а затем в Одессу. Другой князь Арслан-Гирей-бек после учебы в Екатеринодаре служил в Черноморском войске, имея чин есаула, т. е. штаб-офицера. И таких было много. "Сердечное убеждение говорило мне, — писал уже известный нам Шора Ногмов, — что придет время, когда в душе грубого горца вспыхнет чудное чувство — светильник жизни — любовь к знанию. Ударит и для нас час, когда все мы примемся за грамоту, книги, письмо. Я не увижу, не доживу, быть может, до этой сладкой минуты, когда Родина оставит все то, что отделяет ее от людей просвещенных, когда она обратится к добру и познанию". Подходя к бывшему елизаветинскому посту ГАИ, обратите внимание на небольшой пустырь справа от шоссе, вдоль берегового обрыва. В старину это место называлось — "Бурсакова скачка". На этом маете, как говорят сохранившиеся документы, 28 марта 1825 года трагически погиб — "скакнул" в Кубань — командир 2-го конного полка полковник Афанасий Бурсак, старший сын уже покойного войскового атамана Ф. Я. Бурсака, участник войны 1812 года. После следствия командующий кордонной стражей генерал Власов донес правительству, что А. Бурсак, возвращаясь из Велико-Лагерного кордона в Екатеринодар "по-над самим обрывом, нечаянно упал с оного в реку Кубань, где и утоп". Однако документы листов опроса свидетелей говорят совсем иное. Немного восточнее, у автозаправки, внимание прохожих привлекает одноэтажное кирпичное здание старинной постройки, правее которого еще несколько более ветхих домишек. Это бывшая дача Слюсарева, где позже была образована ферма Кубанского экономического общества. Здесь, в белом доме, что западнее кирпичного, с 28 по 31 марта 1918 года размещался штаб Добровольческой армии под командованием генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова (1870—1918). В те дни пейзаж здешних мест был несколько иным. С востока, со стороны Екатеринодара, до окраин которого было около трех верст, ферма маскировалась рядами безлистных тополей, окружавших небольшое опытное поле, где ныне территория городской очистки. С запада к ферме примыкала маленькая четырехугольная роша, от которой сейчас ничего не осталось. "Мы подъехали к ферме вскоре после занятия, — вспоминал генерал А. И. Деникин. — Был ясный, солнечный день. С возвышенности, на которой стояла ферма, открывалась панорама Екатеринодара. Отчетливо были видны контуры домов предместья, кладбище и Черноморский вокзал. Впереди их — длинные неправильные ряды большевистских окопов".1 В первые два дня наступления малочисленные корниловские полки, сформированные только из добровольцев: офицеров, юнкеров, кадетов, студентов, гимназистов и казаков, имели успех особенно в западной части города у кожзаводов. Затем отсутствие тыла и резервов, острая нехватка патронов, а особенно снарядов, вынудили белых наступление приостановить. В этом доме, где сейчас квартируют обычные люди, 29 марта 1918 года в 12 часов 45 минут Л. Г. Корнилов подписал свой последний приказ № 185 по Добровольческой армии: начать штурм Екатеринодара на рассвете 1 апреля. В тот день к ферме скакали вестовые с пакетами, брели легкораненые, на телегах подвозили тяжелораненых, чтобы после перевязки отправить в Елизаветинскую. И все это под непрерывным обстрелом красноармейских батарей, которые недостатка в снарядах не испытывали. День 31 марта начался, как обычно, методичным обстрелом артиллерии фермы, ибо разведка защитников города установила, что в ней находится штаб Добровольческой армии. В 7 часов 30 минут Л. Г. Корнилов, находясь в своей комнате, получил смертельное ранение от разрыва фугасной гранаты, пущенной одной из красноармейских батарей. Офицеры штаба вынесли его к обрыву Кубани, где он, спустя несколько минут, скончался, не приходя в сознание. Вскоре труп генерала положили на телегу и, накрыв буркой, отвезли в Елизаветинскую, чтобы предать земле у местной церкви, где уже срочно начали строить кирпичный склеп. Однако судьба рассудила иначе. Оставив в станице всех тяжелораненых (более 300 человек) на произвол судьбы, принявший командование Добровольческой армией генерал-лейтенант А. И. Деникин увел ее остатки на Дон. Отмечая годовщину гибели Л. Г. Корнилова, руководители Белого движения насыпали на месте его гибели символическую могилу-холмик с деревянным крестом и провели здесь панихиду с воинским парадом, где А. И. Деникин сказал: «31 марта 1918 года граната, направленная рукою русского человека, сразила великого русского патриота. Труп его сожгли и развеяли. За что? За то ли, что в дни великих потрясений, когда недавние рабы склонялись перед новыми владыками, он сказал гордо и смело: уйдите, вы губите русскую землю? За то ли, что не щадя жизни, с горстью войск, ему преданных, он начал борьбу против стихийного безумия, охватившего страну, и пал поверженный, но не изменивший долгу перед тяжкой годиной? За то ли, что крепко и мучительно любил он народ, его предавший, его распявший? Пройдут годы, и к высокому берегу Кубани потекут тысячи людей поклониться праху мученика и творца идеи возрождения России...". И похоже, что время это уже наступает. Мемориал же, запланированный построить в память Л. Г. Корнилова, план которого сохранился, белым в тот год закончить не удалось, ибо успехи Красной армии вынудили их оставить Екатеринодар и уйти в эмиграцию, увезя с собой знамена полков старой русской армии.

Алексей: Место интересное,а фото интересных находок имеется?

yugmd: Находки - не фотографировались...

Виктор: Место интересное, требует дальнейшего иследования. Как будут развиватся события увидим.



полная версия страницы