Форум » Любые темы ФККП » Персидский бунт, год 1797, Екатеринодар » Ответить
Персидский бунт, год 1797, Екатеринодар
kendimen: Ниже описаны события, имеющие прямое отношение к нашей истории, но долгое время остававшиеся "за ширмой". 200 лет назад казаки-черноморцы выступили в защиту своих прав. С благой целью - влиться в состав экспедиционного корпуса и оказать помощь дружественной Грузии в отражении агрессии кровавого персидского шаха Ага-Мохаммед-хана - отправлялись из града Екатеринодара казаки двух сформированных пятисотенных полков. В торжественной обстановке, под звон церковных колоколов, под пушечные и ружейные салюты отправлялась 26 февраля 1796 года колонна бывших запорожцев в далекий путь - на берега Каспия. Маршрутом предписывалось казакам прибыть в Астрахань не позже 15 апреля. А оттуда, в зависимости от обстановки, в пешем порядке или в качестве морского десанта соединиться с регулярными войсками на главных направлениях под командованием генерала Валериана Зубова, брата известного фаворита Екатерины II. В отличие от молодого, малоопытного В.Зубова, общевойсковые передовые отряды возглавляли по преимуществу умелые командиры, которые с началом боевых действий проявили воинское мастерство, находчивость и дипломатическое искусство. В результате власть Персии пала во многих ханствах вассального Азербайджана. Русские войска вошли в Дербент, Шемаху, Баку и другие города. По разным причинам наступательный прорыв их иссяк. Именно в тот момент полки черноморцев надолго застряли в Астрахани, куда они, проделав 33 перехода, приплыли на пять дней раньше установленного срока. Казаков буквально задавили работами по погрузке и выгрузке провианта, вооружения и снаряжения для всей экспедиции. Зачастую по распоряжению В.Зубова им приходилось в невыносимую жару таскать тяжести при погрузке частных купеческих судов без какой-либо оплаты. В июне большая часть черноморцев на кораблях Астраханской военно-морской базы была доставлена в Баку, где уже обосновался русский воинский гарнизон. Задержались ещё и здесь. Другой отряд казаков продолжал тыловую службу в той же Астрахани и на той же рутинной работе. Настоящим бедствием для черноморцев стало затяжное пребывание на острове Сары и полуострове Камышеван. Тот же непосильный труд, повальные болезни, отсутствие медицинской помощи. Смерть безжалостно косила ряды черноморцев. Лишь однажды, в сентябре 1796 года, небольшой группе казаков удалось принять участие в вылазке против персов на Зензелинском берегу. Они основательно поколотили противника, что дало повод бригадиру Антону Головатому не в меру возрадовать самого себя, а в письменном донесении - и кошевого атамана Захария Чепегу: "Из сего справедливо сказать можно, шо ще бачу - казацка слава не загинула". Но то была лишь редкая вспышка удачи. Ни в Муганской степи, ни в других местах командование практически не вело никакой разведки противника, продвижение войск наглухо застопорилось . В этой общей трясине угасал боевой дух казаков. Участились нарушения воинской дисциплины, умножилось число побегов, червь стяжательства и мздоимства поразил командный состав черноморцев - рядовых казаков обманывали в денежном, вещевом и провиантском довольствии. Особенно усилилось разложение войск после ноябрьского известия о кончине Екатерины II. Сменивший её на троне Павел I повелел вывести все войска из персидского Азербайджана. Наблюдая, как рушится порядок во вверенном ему походном казачьем товариществе, Антон Головатый кое-кого из сотенных командиров за махинации и пьянство посадил на гауптвахту, кое-кого разжаловал в рядовые. Но это уже не помогало. Почти одновременно, в январе 1797 года - Головатый на Камышеване, а Чепега в Екатеринодаре, - оба предводителя казачьего войска ушли в мир иной, оставив о себе отнюдь не одну только хвалебную память. Сложные были натуры, многое сделали для черноморцев. Но оставили и немало обид. Чего, к примеру, стоит один лишь так называемый "Порядок общей пользы", сочиненный ими совместно с войсковым писарем Котляревским. По существу это был камуфляж того фактического беззакония, которое установилось среди черноморцев сразу после их переселения на Кубань с Буга и Днестра. Лучшие пахотные земли, рыбные и сенокосные угодья, другие блага по грамоте Екатерины II фактически попали в руки правительственной верхушки черноморцев. Главная же казачья масса оказалась в положении бездомной сиромы, угнетенного сословия, кому выпали все эти тяготы - нести опасную кордонную службу и батрачить на богатых панов, новых дворян, своих отцов-командиров. Поход на Каспий выплеснул наружу все острые противоречия. На Каспий уходила тысяча человек, возвращалось 504 казака. А остальные? Они навсегда остались лежать в чужой земле. Уцелевших казаков на Кубань вел командир 2-го пешего полка, ветеран двух русско-турецких войн, 53-летний полковник Иван Чернышев. Чудом уцелевший ранее во время свирепого шторма при морском переходе из Астрахани, он теперь принял на себя новые удары судьбы. Из-за малярии он временно задержался в Баку, а с колонной казаков соединился в Кизляре. Но тут уже вовсю шел ропот недовольства. На пути к Екатеринодару возникло несколько конфликтов между казаками и старшиной: обман казаков в винных порциях, при найме гужевого транспорта, невыдача одежды и обуви. Гроза разразилась по прибытии казаков в Екатеринодар. Хотя о дне подхода колонны походников (22 июля) войсковому правительству было известно заблаговременно, когда она ещё вступила в Васюринский курень, новый войсковой атаман Китляревский уехал на Тамань и наиважнейшее дело - встречу казаков - поручил войсковому полковнику К.Кордовскому. И тот встретил… Черство и холодно. После построения на Крепостной площади остатков полков приказал сдать в церковь полковые знамена, перначи и сотенные значки, а затем предложил всем разойтись. Строй замер в оцепенении. Как? Только этого и удостоены они за свои тяжкие труды, опасности и лишения? И люди не выдержали этой несправедливости. Воткнув свои пики в землю, сложив мушкеты, казаки отказались покинуть площадь. Они выдвинули требования: возвратить утаенное жалованье, оплатить работы на суше и на море и расходы по доставке провианта до Астрахани. Однако начальство отвергло их просьбы. Тогда казаки-"персияне" выдвинули из своей среды делегатов - молодого казака Васюринского куреня Федора Дикуна, его единомышленников - казаков Незамаевского куреня Осипа Шмалько, Брюховецкого - Никиту Собокаря, Дядьковского - Ефима Полового, которые должны были вести с начальством дальнейшие переговоры по предварительному прошению. Текст прошения обрастал более существенными требованиями, вплоть до выплаты каждому казаку по 75 рублей, с учетом всех казачьих потерь. Три дня казаки не расходились с Крепостной площади, и когда 6 августа Котляревский приказал арестовать Дикуна, Шмалько и других непокорных, то казаки взялись за оружие, и Екатеринодар закипел страстями. В поддержку "персиян" выступило большинство городских и куренных казаков, прибывших на ярмарку. Затем последовало ещё несколько волнений. А 11 августа состоялся обширный, в две тысячи человек, сход черноморцев, на котором правительство Котляревского при содействии инспектора полковника Пузыревского разыграло своеобразный фарс - под видом полномочной делегации снарядило в Санкт-Петербург группу во главе с Федором Дикуном для личного доклада царю о ходатайстве казаков. Простодушные бунтари поверили обману и 12 августа в спешке двинулись в дальнюю дорогу. Между тем новороссийский военный губернатор Бердяев и сам черноморский атаман Котляревский уже известили царя о событиях в Екатеринодаре, объявили их участников врагами и изменниками государства. Теперь делегация черноморцев заманивалась в ловушку, которую не преминул тут же прихлопнуть Павел I. Делегаты на годы угодили в Петропавловскую крепость, а в самом Екатеринодаре власть имущие принялись хватать в каталажки "подозрительных". Сначала казаки содержались в вырытых у Карасуна глубоких ямах, затем часть перевели в Усть-Лабинскую крепость. Всего под арестом побывало более 220 человек. За это время по всей Черномории не раз прокатывались волны протестов, казаки негодовали из-за несправедливостей старшины, чинимых ею в отношении всего бедного казачества. С резкими заявлениями выступили казаки Екатеринодара, Тимашевского, Величковского, Кущевского и других куреней. Движение приняло массовый характер. Царизм и его верные слуги в Черномории жестоко расправились с участниками бунта. Измученный физически и морально Федор Декун в феврале 1800 года до суда умер на пути в Санкт-Петербурга в Екатеринодар, а его соратник Осип Шмалько - сразу же после его выдворения в Екатеринодарскую тюрьму. С давних жарких дней июля - августа 1797 года казачьи верхи Черномории, а затем Кубанского казачьего войска тщательно замалчивали сам факт социальной смуты, не упоминали фамилии возмутителя спокойствия Дикуна. Ненавистен был вожак сиромы богатым панам-старшинам. По-честному, с большим уважением в свою лучшую пору сказал о нем известный кубанский историк Ф.А. Щербина. Он дал верную оценку и всей происшедшей в Черномории смуте.
Ответов - 1
Богумир: Интересный факт! Казаки вообще тяжело находили общий язык с имперскими назначенцами Москвы. И в их памяти еще был свеж факт разгрома Запорожской сечи Московией. Им ,в описанный этап истории, не верили и серьезно опасались.
полная версия страницы